Джоанна Лэнгтон - Я все нашел… (Фиктивная помолвка)
И Филипп удалился, источая флюиды абсолютного довольства собой, будто после заключения удачной сделки.
«Любоваться каждым дюймом твоего восхитительного тела…» Все еще не веря собственным ушам, Одри, скосила глаза на свою пышную грудь, доставившую ей кучу неприятностей в отрочестве и потому ненавистную. Обе, и Стелла, и Лидия, сухощавые от природы, особыми достоинствами в этом плане не отличались. Они-то и внушили Одри, что пышные формы просто неприличны и их необходимо скрывать.
Школьные годы превратились для Одри в кошмар. Ее фигура начала обретать зрелые очертания, когда большинство одноклассниц Одри еще оставались детьми. Жестокие издевки девчонок и грубоватые замечания ребят заставили Одри окончательно разочароваться в своей фигуре. Бесчисленное количество раз она возвращалась домой, бежала в свою комнату и рыдала.
Мачеха купила ей тогда длинный просторный свитер, прикрывавший бедра и делавший грудь не столь заметной. С тех самых пор Одри полюбила мешковатую одежду, потому что только в ней чувствовала себя комфортно.
И пусть это кажется невероятным, но Филипп Мэлори, увидев мою фигуру, в первую секунду был ошеломлен и чуть ли не восхищен. Нет-нет, его высказывание к возвышенным чувствам не имеет никакого отношения, поспешила внести поправку в ход своих размышлений Одри, он просто признал, что природа более чем щедро наделила меня. Но то, что я всегда считала своим большим недостатком, Филипп расценил как достоинство.
И он вдруг решил, что мне вовсе незачем худеть и изводить себя физическими упражнениями. Но неужели я действительно позволила ему разглядывать меня, будучи если и не полуобнаженной, то во всяком случае минимально одетой? Краска стыда с опозданием залила лицо Одри, и всякое желание подкрепиться по какой-то злой иронии исчезло. Захлопнув дверцу холодильника, она вернулась к себе в комнату, продолжая размышлять о разительной перемене мнения Филиппа о ее фигуре.
В конце концов Одри решила: видимо, Филипп относится ко мне просто как к куску мяса, который предстоит выставить в витрине мясной лавки и любоваться которым предстоит лишь одному человеку – Максимилиану Чезлвиту.
На следующее утро Филипп в сопровождении Дайаны вошел в залитый солнечным светом спортивный зал и остановился как вкопанный. Солнечные очки выпали у него из рук. Одетая в спортивное трико, Одри делала разминку.
На мгновение она замерла, и ее взгляд неожиданно столкнулся с глазами Филиппа. Сделав над собой усилие, Одри не обхватила себя руками, словно застенчивая школьница, вспомнив, что трико все же не столь открыто, как купальник. Не в силах отвести взгляда от сверливших ее глаз Филиппа, девушка ощутила странное головокружение и вдруг почувствовала, как наливаются тяжестью груди под облегающей их тканью, а каждый с трудом дающийся вдох вызывает боль в ставших чувствительными сосках.
Дайана подняла очки и подала их Филиппу. Поморщившись, он медленно отвел взгляд от Одри и начал недоуменно разглядывать очки, словно они принадлежали вовсе не ему.
– Я сегодня рано встала. – Одри, словно внезапно разбуженный лунатик, смущенно моргала.
– Вот это сила воли! – Дайана зааплодировала.
Не проронив ни слова, Филипп подошел к огромному окну. Взгляд Одри помимо ее воли следовал за ним, она завороженно разглядывала его напряженные сейчас широкие плечи и обращенное к ней в профиль лицо. Филиппа что-то сильно беспокоит, решила Одри. Скорее всего, его раздражает мое присутствие, нарушившее привычное для него течение времени, обычно посвящаемого им работе.
Два дня спустя Одри с восторгом рассматривала свою новую прическу. В руках опытного парикмахера ее грива действительно стала прической: изящно уложенные волосы с элегантной небрежностью струились по плечам. Избавленное от почти закрывавших его буйных кудрей, лицо Одри приобрело совершенно иное выражение.
В другой части салона ее поджидал стилист. Одри давно отказалась от косметики, ибо ей никогда не удавалось правильно подобрать цветовую гамму. Но опытный стилист, быстро подобравший нужные оттенки, несколькими легкими штрихами так изменил ее внешность, что Одри не могла не восхититься.
Она наконец вышла в зал, где посетительницы салона ожидали своей очереди, и изумилась, увидев Филиппа, который время от времени посматривал на часы и, казалось, не обращал никакого внимания на многочисленные восторженные взгляды окружающих его представительниц прекрасного пола.
Одри замедлила шаг. Взгляни на меня! – захотелось ей вдруг закричать. Посмотри, как я изменилась! На мгновение она опешила от неожиданного желания произвести на Филиппа впечатление, но вскоре ей удалось найти своему порыву объяснение. Ведь именно Филипп настоял на ее посещении салона, так разве ему не интересно увидеть результат, а ей этим результатом похвастаться?
Когда она оказалась почти рядом с ним, Филипп наконец поднял свою темноволосую голову. Он замер и начал разглядывать Одри, хотя глаза его при этом ничего не выражали. Следя за его реакцией, девушка затаила дыхание.
– Намного лучше, – коротко бросил Филипп и, удостоив ее еще одного недолгого взгляда, направился к выходу.
Одри поспешила за ним.
– Ведь правда, да?
– Что?
– Мне так лучше. Поверить не могу, что выгляжу столь элегантной, – щебетала приободрившаяся Одри, когда они оказались на оживленной улице.
– Не ты, а только твоя голова. Твой гардероб по-прежнему в весьма плачевном состоянии, – остудил возникший было у нее пыл Филипп и посторонился, чтобы пропустить Одри в лимузин.
– Нет, сначала вы, – по привычке все еще считая его своим боссом, запротестовала она.
– Одри, пошевеливайся! – рявкнул Филипп.
Она поспешно забралась на заднее сиденье, задев лежащую на нем папку. Находившиеся в папке документы рассыпались, и Одри, охнув, наклонилась и неуклюже стала их собирать.
– Я не ожидала, что вы приедете в салон, – призналась она, искоса поглядывая на документы и понимая, что у нее нет никакой надежды сложить их в надлежащем порядке, ибо написаны они на иностранном языке.
– Я тоже не собирался этого делать, – словно оправдываясь перед самим собой, признался Филипп, все его внимание сейчас поглощала стопка перепутанных листов, лежащих на сиденье между ними. – В самом разгаре заседания совета директоров мне вдруг пришло в голову, что тебя нельзя отпускать одну в такое место. Ты вполне могла такое с собой сотворить, что потом тебя вряд ли можно было бы узнать…
– Я всегда хотела быть блондинкой, – мечтательно произнесла Одри, поспешно заталкивая документы в папку, чтобы они не бросались в глаза. – Моя старшая сестра – блондинка…
